Несомненно, если бы Равальяк не убил Генриха IV, не было бы и
документов о деле Равальяка, хранившихся в канцелярии Дворца правосудия; не
было бы и сообщников Равальяка, заинтересованных в исчезновении этих
документов; значит, не было бы и поджигателей, которым, за неимением лучшего
средства, пришлось сжечь канцелярию, чтобы сжечь документы, и сжечь Дворец
правосудия, чтобы сжечь канцелярию; следовательно, не было бы и пожара 1618
года. Все еще высился бы старинный Дворец с его старинной залой, и я мог бы
сказать читателю: "Пойдите, полюбуйтесь на нее"; таким образом, мы были бы
избавлены: я - от описания этой залы, а читатель от чтения сего
посредственного описания. Это подтверждает новую истину, что
последствия великих событий неисчислимы.

Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"

Последствия великих событий действительно неисчислимы. А если эти события принимают регулярный характер, что можно сказать ещё? … "Живой воды" на всех уже не хватает. Как не хватает людей, которые бы могли принести эту воду.

Увы, Читатель, увы… Я не могу сказать Тебе: "Мой дорогой, Читатель, пойди, полюбуйся на этот Дворец Справедливости", - так чтобы я был избавлен от описания зала этого Дворца, а ты Читатель от чтения сего посредственного фиксирования:

"Я вышел из своего дома, было немного прохладно и как-то тихо. Добрался до метро. Казалось, что совсем ничего не изменилось: уставшие люди вечером, кто в строгой и официальной одежде, кто в своём пролетарском "джинсы-и-тёплая-куртка" костюме. Однако, небольшая напряжённость выделяла людей от их обычного поведения вечером. Машинист объявил, что на Купаловской и Октябрьской станциях не будет выхода. Когда мы доехали до 'переходной-между-линиями' станции привычная атмосфера изменилась. Мы не остановились. Для некоторых привычное ничего неделание поменялось на что-же-там-на-пустынной-станции-делается. Пассажиры смотрели на нескольких человек, которые там-ходили-и-что-то-делали. Некоторые уже готовились к выходу на Немиге. Двери открылись, и стройная волна понеслась со своим ритмом на улицу. Эта волна отчётливо была видна при выходе из метро, когда было заметно, что все идут по схожему маршруту. Люди переговаривались о чём-то своём и шли на Октябрьскую площадь. Мы пришли. Музыка сильно глушила по всей площади какие-то звуки, кроме одного островка, где выступали лидеры и активисты. Я шёл вдоль дороги, минуя мелкие группки людей. Вот здесь ОГПшники раздавали свои листовки, в другом -анархисты бодро и энергично били в барабан. Своими закрытыми лицами, плакатами и флагами они маркировали маленький уголок сопротивления. По пути ко Дворцу Профсоюзов вдоль дороги через одного стояли любители-поснимать-нескрытой-камерой-скрывая-себя. Эти люди выпадали из общей массы своим отстранённым поведением: нет эмоций на лицах, нет движения тела, нет голосов. Один большой снимающий глаз величиной в кучку пикселей, которые они выкрадывали из иной действительности. Здесь, на площади, произошёл первый shift. Попсовая музыка затушилась разговорами людей, сигналами машин, поддерживающих собравшихся, движением различных символик, флагов, плакатов, фотокамер, видеокамер, журналистов и обычных неравнодушных людей, ожидающих 'нечто'. Один из интересных плакатов: перечёркнутая фашистская свастика посередине слова, начало которого 'лука', а конец 'изм'. На площади была другая жизнь, несравнимая ни с какими событиями повседневности. Были и люди с детьми, целыми семьями, различного возраста, пола, социального статуса. И эти самые из одного растянувшегося по всей площади глаза люди, как инородное тело обозначали себя и других своим различением. Я перешёл в парк, не задерживаясь у места основной трибуны перед Дворцом Профсоюзов. Место отличалось от других большой территориальной границей из бело-красно-белых флагов и большой плотности людей. Это был наиболее мощный участок иной действительности, который заряжал других своими вспышками света общей идеи, мыслей, чувств и поступков. Я перешёл в парк через дорогу. Там был 'пригород иной действительности'. Те же люди разных возрастов и профессий, и те же инородные тела большого снимающего на видеокамеры всё и вся глаза. Через несколько минут нахождения в таком пространстве забываешь про то, что тебя везде снимают. Всё внимание направлено туда, на центр площади, и туда, где ты вместе с кем-то рядом стоишь в силу своей физической локализации в пространстве. Через некоторое время началось движение в сторону Дома Правительства. Люди шли по проезжей части дороги и улицам рядом, как три волны. Это было мирное шествие. Большинство людей были в своей обычной одежде, ни у кого не было каких-то инструментов или оружия в руках, кроме сумок и удочек с флагами. В различных местах всего потока иногда раздавались голоса, сливающиеся в один громкий: "Уходи! Жыве, Беларусь! Пора менять лысую резину!" Я обогнал основной поток и успел к первому остановочному пункту у Красного Костёла. Здесь поток начал реформироваться в тот топос, где изнутри не видна ни граница начала, ни граница конца. У одной из девушек я заметил плакат на высокой удочке: "Бог есть любовь". Было похоже, что время приобрело свою систему отсчёта. Люди слушали речи лидеров и активистов, были озвучены предварительные результаты голосования. Энергетический центр сместился к памятнику Ленину перед Домом Правительства. Здесь произошло эмоциональное и информационное подкрепление: весь звук наконец-то приобрёл единую точку-источник; не было больше помех из другой смысловой действительности. Звук доносился до всех людей, возвращаясь регулярно к исходной точке через общую волну слившихся криков людей. Крики души, сердца, разума, воли, надежды свободных людей. У Дома Правительства что-то произошло - провокация. Говорящий в микрофон Рымашевский просил не реагировать на неё, не трогать милицию, не нарушать мирный ход события. Устоявшаяся за это время Действительность получила первый толчок. Не прошло, наверное, и 30 минут, как случился её разрыв. Второй shift был более резким, чем первый. Линия спецназовцев-со-щитами разделила людей на две части. Одна часть - собравшиеся люди, другая - спецназ. Силовики быстро обозначили пространство. Люди оказались в оцеплении. Милиция перешла к запугиванию, загремела щитами. В ответ другая сторона выкрикивала: "Мiлiцыя з народам!" Так началось стояние, лично для меня разрушившее счётчик времени своей безвременностью и ожиданием. Кто-то из представителей власти дал команду к наступлению. До этого момента народ уже успел самоорганизоваться и выстроить живую линию, состоявшую в основном из мужчин, взявшихся за руки. Так они могли защитить женщин, стариков и детей за своими спинами. Две линии начали сближение. Началось столкновение. Где-то удалось прорвать линию наступления силовиков, но люди начали падать. Передо мной на асфальт повалилась девушка; я помог ей встать. Понимая, что тоже уже с трудом держу равновесие, я попытался как-то найти точку опоры. Где-то раздавались крики, но всё внимание перебил образ окровавленного немолодого лежачего мужчины. Он прикрывал своё лицо, из головы текла кровь, руки почти не двигались, а спецназ его добивал. Появился шум машин - это подъезжали автозаки. Силовики стремительно растаскивали первую активную часть людей по машинам. Всё это сопровождалось ором и матом правоподдерживающих хранителей справедливости, которые не стеснялись ускорять дубинками движение людей. Другая часть активно не сопротивлялась и находилась примерно в одном месте. Где-то к третьему автозаку дошла очередь и до неё. Силовики успели уже выстроить специальный коридор к автозакам и начали бряцать щитами. Какая-то девушка кричала, чтобы выпустили детей и женщин. Никаких уступок не последовало. Я подумал, что варварские времена бывают не только в фильмах. Людей начали гнать в автозаки. Идя по коридору, я смотрел на некоторых спецназовцев и не мог понять, почему в их глазах было столько злобы? Не осталось активно сопротивляющихся, мало кто внешне выказывал хоть какую-то агрессию, а спецназовцы всё резвились, ловили момент неоправданного насилия. Я начал залезать в автозак и кто-то из них мне сделал подножку. Я упал и ударился головой о ледяной камень, пролежал секунд 4-5 и начал вставать, попутно получая удары по ногам и спине. В автозаке меня ждал сюрприз: один из ребят-за-справедливость уже наслаждался избиением молодого парня. Он загнал его в самый угол и бил палкой и ногами, а также ругался, как мог, так сказать, от всей свой человеческой души. Заметив меня, он быстро выбежал, приговаривая ругательства. Нас посадили сначала на пол, потом подогнали вторую партию, забив автозак до отказа. Потом мы успели пересчитаться. Оказалось около 65 человек в одной машине. Одному человеку было плохо, у него был жар и он тяжело дышал, ещё у одного парня была разбита голова. Минуты времени в машине были особым временем, временем, когда не знаешь, что будет, куда нас везут, и что будут делать. Нас привезли на Окрестино. Мы долго стояли в очереди сначала в машине, потом внутри тюрьмы у стенок в классической стойке: руки-за-спину-лицом-к-стене. Потом нам разрешили сесть после какого-то недовольного крика: "Так даже в концлагере не держали". Дальше были сплошные бюрократические процедуры по конвейеру. Вызов к следователю и заполнение по изготовленной фабуле протокола, снятие отпечатков пальцев, а также фото и видео съёмка, заполнение ещё каких-то бумажек, стояние в коридоре, ожидание, когда повезут в суд. Привезли в суд. Вызывали по одному в частные кабинеты судей, где находилась Фемида, обвиняемый, ещё одна девушка и сотрудник милиции. Судья зачитала мне мои права и начала задавать вопросы по делу. В своём деле я обнаружил неких свидетелей, о которых никогда не слышал и не видел. Протокол был составлен с кучей ошибок, включая неправильную дату года, местами изменён пол, а также грамматические ошибки. Суд прошёл очень быстро, и за 5 минут всё было решено: 10 суток.

Из оставшегося, хочу отметить лишь некоторые факты, образы, которые остались в голове после задержания и пребывания в тюрьме:

1) Я несколько раз просил позвонить. Спрашивал у милиции до суда, но мне ответили: "Парень, ты не в Америке". На суде, когда мне зачитывались права, я спросил: "Когда я имею право позвонить?". В ответ я услышал: "Вы что не понимаете своих прав? Вам зачитать их еще раз?" Позднее, когда нас привезли в тюрьму, мы с "сокамерниками" просили позвонить, но дежурный лишь закрыл двери. На следующий день он сказал, что телефон сломан, а звонить с мобильного телефона нельзя.
2) На суде я стал говорить о грубых превышениях силы со стороны правоохранительных органов: в основном спецназа. На что судья мне ответила: "Да. Мир жесток".
3) Первое письмо сокамерники смогли отправить на 3 или 4 день нахождения в тюрьме. Сначала вечером нам сказали, что все жалобы и письма нужно подготовить к завтрашнему утру. Утром, когда всё было готово, нам сказали, что нужно отдать их вечером. Вечером, что опять завтра утром, а утром - снова сегодня вечером. В первые дни кому-то из сидевших передавали конверты, но их вычеркнули и не отдали адресатам в камеру.
4) По лицу Рымашевского течёт кровь и он - это было во время штурма спецназа - кричит о сохранении мирной атмосферы. Мгновение мужества и человечности с его стороны даже тогда, когда обстоятельства сильно изменились.
5) Лежачий немолодой мужчина с разбитым лицом; кровь; он прикрывается руками, но руки уже почти не двигаются, да и он сам уже недвижим. Спецназ добивает его по голове. Мгновение слабости и животного лица правоподдерживающих хранителей справедливости.
6) Конвейер справедливости, когда всё составлялось по готовому шаблону, и ты как ещё не осужденный лишился всякого статуса, даже статуса человека. Свидетели, которых никто не видел, не было опознания. Когда справедливость спешит, то некоторые процедуры она может опустить. 'Видимо её попросили', - как проговорился о местной Фемиде в одном из разговоров сотрудник милиции.
7) Автозаки, в которых было холодно ногам, и тесно находиться; когда физическое пространство рассчитано на меньшее количество, чем туда запихнули.
8) Блюдо №1: кислые щи с рыбным фаршем синего цвета. Также в большинстве блюд не было соли.
9) Снег, который падает через решётку в потолке на прогулке.
10) Длинные коридоры в тюрьме, когда идёшь и идёшь долго. То маленькие, то длинные, с разными этажами и решётками, блокирующими входы и выходы.
11) Допрос с симпатичной следовательницей.
12) Безумный гнев, слепота, физическое насилие и постоянные маты спецназа во время 'загона' в автозаки. Пролетела мысль: "Может они под наркотиками? У людей нет оружия, и никто не нападает на спецназ. Особенно женщины и старики, не способные нанести физический вред".

Итак, было два основных shift-а действительности. Первый - это действительность, которая сумела установиться ещё на площади и выражала дух мирной акции. Второй - это действительность нечеловеческого отношения к митингующим и действий спецназа. Она выражала дух первобытного общества, дух животных, которых спустили наконец-то с цепи. Был ещё третий shift: в самой тюрьме. О чём нам говорят факты действительности?

Факт 1: митингующие поддерживали порядок. Выступать против несправедливого порядка с несправедливыми законами или законами, которые несправедливо применяются - это обязанность гражданина в гражданском обществе. Называть потом это массовыми беспорядками - лицемерие и слабость Фемиды.

Факт 2: грубое превышение физического насилия со стороны правоохранительных органов и судья с реакцией на это: "Да. Мир жесток". Мир не жесток, жестоки люди, которые должны были выполнить свою работу, если им дали приказ, и те, кто давал этот приказ. И сделать свою работу в соответствии с нормами, прописанными в законе, который они призваны защищать. Вместо этого они проявили "креативное" насилие по отношению к митингующим.

Факт 3: Можно ли хотя бы раз позвонить, если Вас задержали? В Республике Беларусь нельзя, и на это всегда найдётся "отмазка" у той же Фемиды: "Вы что не понимаете своих прав? Вам зачитать их еще раз?" или "отмазка" в тюрьме: "Телефон сломан… Конверты вычеркнуты". Когда ты задержан, то действительно не понимаешь своих прав. Никто тебе их не говорит, они регулярно нарушаются для задержанных, у человека возникает новый статус ещё до суда: ты никто и у тебя нет никаких прав. Возникает вопрос: У меня всё-таки права есть? Вот здесь-и-сейчас в действительности или они только на бумаге, с которой, "Госпожа Справедливость", мне их зачитывает? Ей, наверное, некогда следить за всем, ведь у неё так много работы, как и у меня, с налогов которого потом уйдут деньги на зарплату этой Фемиде, правоподдерживающим органам порядка и другим людям в этом конвейере справедливости, в этом Дворце справедливости с роскошной штукатуркой на своих стенах как в Окрестино.

Факт 4: Когда Фемида спешит, она может отказать себе в соблюдении процедур законности. Протоколы с грубыми ошибками, недоставленными печатями, свидетелями из ниоткуда и многое другое.

Факт 5: Государственное насилие против своего народа - это государственный терроризм *. Почему-то у людей сложился образ, что террористы - это те, кто взрывают, хотя ими могут быть и государственные служащие и управленцы.

Факт 6: "Наш" "социализм" только для "избранных". И список "избранных" уже готов. Их и избирать не надо, их назначают. Те, кто против, это "неправильные" социалисты. Те 20%, которые есть (а может их и больше, скорее всего, их больше, давайте спросим не только одну государственную службу опроса). Весь этот социализм очень похож на социализмизм, иллюзию, которая пропадает, когда появляется вторая серьёзная сила, отличная от господствующей. Лгать становится не так просто, и приходится использовать силу, чтобы все замолчали. А о чём-то "мы" можем и умолчать, ведь народ не спрашивает об этом, и только потом выясняется, в какой всё-таки стране мы живём и чего ещё о ней не знаем.

Какое будущее у социализмизма и какое будущее у страны, которая закладывает его в фундамент? Социализмисты, конечно же, ответят, что самое радужное и чудесное и большинство "за". Срок пошёл. Кто-то из мудрых сказал: "Говорите всё что хотите до тех пор, пока это не мешает Вам видеть факты."

Примечания:

* Не будем далеко ходить и заглянем в википедию, а там найдём Женевскую декларацию о терроризме: "Женевская конференция по вопросу терроризма 1987 года приняла декларацию, которая определяет как государственный терроризм следующие явления:
- Практики полицейского государства, направленные против своих граждан: наблюдение, разгон собраний, контроль за новостями, избиения, пытки, ложные аресты, массовые аресты, фальсифицированные обвинения, показательные суды, убийства;
- Доставка государством ядерного оружия на территорию других государств, в их территориальные воды или в международные воды;
- Военные маневры и учения, проводящиеся вблизи границ другого государства и представляющие угрозу его независимости и территориальной целостности;
- Атака вооруженными силами государства целей, которая представляет угрозу для гражданского населения живущего в другом государстве;
- Создание и поддержка вооружённых отрядов наёмников, с целью уничтожения суверенитета другого государства;
- Убийства и попытки убийств государственных деятелей других государств или национально-освободительных движений, направляемые государством вне зависимости от того выполняются ли они с помощью военного удара, специальных операций или найма агентов;
- Тайные операции разведывательных или других государственных сил, направленные на дестабилизацию или подчинение другого государства, национально-освободительного движения или международного мирного движения (пример: подрыв Rainbow Warrior);
- Кампании по дезинформации, направленные на дестабилизацию других государств;
- Продажа оружия, поддерживающая продолжение региональных войн и задерживающая политическое решение конфликтов;

- Отмена гражданских прав и свобод, положений конституции и законов под предлогом противодействия терроризму;
- Разработка, испытание и развертывание ядерного и космического оружия повышающего вероятность геноцида и экоцида, обрекающее бедных на продолжающуюся нищету и все человечество на постоянный страх.", - http://ru.wikipedia.org/wiki/Государственный_терроризм.

Про автора: 21 год, не люблю: бытие-в-пустоту и светлое-будущее-которое-никогда-не-настаёт-или-которое-уже-давно-наступило-а-большинство-людей-всё-не-замечает-его, люблю: космос, мир, природа, люди, метаполитика. Образование: студент 2 курса естественно-научного факультета.

Товарищ У