Сегодня ты приходила снова.
Впервые за последние полгода.
Конечно, я не успел забыть.
Сказала, что я стал ужасно, непростительно скучный.
Чем ближе к Смерти - тем ужасней и скучней -
со стороны должно быть смотрится бесконечно глупо.
Особенно с Той стороны…
И еще что ты не можешь больше оставаться здесь надолго.
Так ты сказала. Всего несколько фраз в разной последовательности,
падающих, как тяжелые неуклюжие предметы.
Наверное, чтобы я запомнил, ведь это очень важно.
Попросила изобрести наконец хоть что-нибудь смешное,
или мне так показалось
в помутнении, недоумении, заблуждении….- как угодно
и всегдашнем желании угодить хоть чем-то.
Побежал в разные стороны,
прокручивая в голове
возможности сломанных предметов скудной коллекции
(вот мой набор всемогущих карикатурных ценностей:
нескладные пластинки цыганского хора,
надетые обручами на
эбеновую английскую трость с беззубой собачей головой,
до безобразия сточенная какими-то неучами виолончель,
купленная за бесценок в антикварном подвале,
чумная вельветовая маска с фальшивыми звездами
из фольги и папиросной бумаги).
Ты осталась ждать где-то посередине трещин
моего наспех склеенного, грубо-самодельного,
фальшиво-свидетельствующего пейзажа.
Слава Аттракциону,
я не забыл предложить тебе стул -
разбитое параличом и загоревшее копотью вольтеровское кресло.
Больше мебели не было. Сплю на полу. Берегу движения.
Оставил тебя, обычно…не теперь…
нежно-насмешливую, почти уже не существующую,
теневую, не успевшую, да и, пожалуй, не хотевшую проявиться
изучать хищную форму капризных клейких неуловимо кровоточащих рукописных листов.
В странном подобии оживающей гостиной идущего на снос здания.
Все окна были открыты….все…рамы…рты украденных, сожженных абрисов,
выходной путь для рвоты пространства.
Мы не говорили - и они предсказуемо дышали за нас.
Я удивился тому, что нас не снесло сквозными перекрестными волнами
грязного простывшего воздуха, как почти все прочие декорации.
В этот день должны были передавать штормовое предупреждение.
Или объявлять Списки Жертв, предупреждать о развитии аномалий.
"Пусть хоть что-то изменится, хоть что-то…Господи
Пойдет дождь, нет, лучше град, …
чьи-нибудь неостывшие крики в зеленом уличном освещении…
И я смогу вынужденно улыбнуться и начать заново…
Только бы вернуть память…о том как…
Я прохожу сквозные комнаты, настойчиво ищу что-то,
раскрываю наугад и мимо убегающие книги, как тайники с ключами противоядия.
Что-то проносится в голове швалью кошмарной бессмыслицы,
что-то остается и падает на дно,
как окончательный диагноз.
"…лучшая часть слов в бегах и не откликается на трубу,
а другие - калеки.
Ах, знай я, что так долго еще останусь тут,
я бы начал с азов и, постепенно,
столбовой дорогой связных понятий, дошел бы, довершил бы,
душа бы обстроилась словами..."
Не смотрю на форзац…помню: "Приглашение на Казнь".
Что же осталось?
Разбитая, вытекшая клепсидра, пахнущая вязкими духами.
Вечность - как единица времени.
Раздетые дневники, не поддающиеся внешней расшифровке
каракули, полудетские рисунки,
….карта личной вендетты.
В переплет проводами вросли каштановые волосы.
Когда я вернулся, Тебя уже не было.
На листке жеваной вощеной бумаге,
брошенном в дыры прохудившихся от воды плит
голодно выла от Ужаса скошенная набок восьмерка,
вырезанная, вырванная фигурно лезвием или зубами,
глифы червей, сложенные в Ленту Мебиуса…
В тесном уцелевшем промежутке спрятавшиеся от ветра буквы
казались полупереваренным смутившимся узором.
"Я еще не…я не хотела так скоро…
но твоя старуха опять проснулась….( зачеркнуто, неразборчиво, пятна).
Зачем ты выпускаешь ее каждый раз перед уходом???
Ты больше…ты уже совсем…
оставайся среди… никогда….похож на человека…."
Опиумная фантасмагория, горячая клюквенная ванна
Торжественный триумф безумия,
бесконечный бег бреда.
Почти по Гофману: когда-нибудь мы встретимся под стеклом….Я сижу в очередном ехидствующем пролете одиночества
среди неотправленных конвертов и нарисованных тушью и паутиной
портретов с выколотыми глазами.
С годами их становится только больше, и
я начинаю все чаще хвататься за горло.
Возможно именно там зашит амулет или невидимый Маятник
Я знаю эти симптомы.
Моя Фантомная Боль начинается 26 августа.
И я больше не перевожу время.
Врач опять говорит, что мне "нужно пережить этот сентябрь".
Этот, тот - я давно и окончательно сбился со счету.
Календарь на пожелтевшей стене обмяк,
как безразличный манекен висельника.
Я смазываю шрамы лица и заново идентифицированные инициалы канифолью,
достаю из под обесцвеченного пресс-папье с мятыми холодными металлическими краями
мумифицированные обрезки знакомых фотографий, вкладываю
их обратной стороной в трещины глаз и рта,
скопленные за последний год морщины
и начинаю обматывать голову непрозрачной изоляционной лентой.
Теперь задохнуться будет совсем просто.Сентябрь, 8 лет обратно
