http://www.lecsiko.com/showpict.php?id=3145
Господин Пелевин в последнее время на слуху. Не собиралась его читать ни за что и никогда. Вот именно потому, что на слуху. Но профессия обязала и пришлось сочинять что-то наподобие рецензии на роман "ДПП (NN)" ("Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда"). Размышления ниже.
Книга состоит из нескольких произведений, самовольно объединенных автором. В рецензии будут указаны только некоторые из них..более или менее поддающиеся анализу.
Книга В. Пелевина "ДПП (NN)" построена на особом, "постмодернистском" понимании мифа. Из традиционной, "в словах данной чудесной личностной истории" (Лосев А.Ф. Диалектика мифа) миф принимает на себя статус "исторического", злободневного, как будто бы отражающего реальность.
В романе "Числа" вниманию читателя представлена история России 1990-х-2000-х годов - с соответствующими криминальными войнами, попустительством государства (предпринимателей сначала "крышует" чеченская мафия, а потом - ФСБ), ловкими PR-компаниями, направленными на развитие собственного дела, сексуальной революцией (гомосексуализм), высшей ценностью власти и денег, распутства во всех областях жизни общества (поверхностные увлечения буддизмом, гламуром, попсой и др.). Шокирующие точности в описании "настоящей истории" страны охватывают собой переходный период, связанный со сменой "ельцинской" эпохи на "путинскую".
История предстает в книге как четко выстроенная мифологическая система, управляемая вместо богов числами. Сменяющие друг друга политические системы у Пелевина выведены как копии, не имеющие оригинала, то есть симулякры. А авторское "Я", по-видимому, "врет как очевидец". Идея о полном замещении политики симулякрами принадлежит Бодрийяру, которому в книге уделена большая роль (особенно в рассказе "Македонская критика французской мысли"). В "Числах" автор рисует картинку "виртуальной политики", где Ельцин, его министры, представители различных партий, Березовский и даже капитан Лебедкин представляют собой кукол, степень жизни которых зависит от Запада. Недаром банк Степы является всего лишь отделением французского банка, нефть страны незаконным способом перегоняется с Запада, а капитан Лебедкин впоследствии переходит на новую службу - борьбу с информационными шпионами.
Пожалуй, самый запоминающийся момент, подтверждающий использование Пелевиным симулякра в описании modus vivendi современных людей, - это диалог Степы и Мюс о различиях западного и русского (не восточного!) менталитетов:
- Вы вообще не понимаете, что такое терпимость к чужому образу жизни. Тем более что такое moral tolerance. <…> общество недоразвитое, understand? <Понимаешь?> Просто какое-то убожество. Вот почему вы не выражаете протест против Чечни?
<…>
- Почему? - повторила Мюс. - Ведь самим потом будет интереснее телевизор смотреть!
- Так, - мрачно ответил Степа. - Свиньи потому что.
- Вот именно. А еще говорите про какую-то духовность. Это еще ладно. Вы, русские, при этом постоянно твердите про бездуховность Запада. Про его оголтелый материализм, and so on. <…>
- Я никогда ничего не говорил про бездуховность Запада, - попробовал Степа уклониться от коллективной русской вины. Но Мюс не обратила на его слова внимания.
- Вас только что выпустили из темной вонючей казармы, и вы ослепли, как кроты на солнце. You totally miss the point <Ты совершенно упускаешь главное.>. Секрет капиталистической одухотворенности заключен в искусстве потреблять образ себя.
- В цивилизованном мире человек должен поддерживать общество, в котором живет. Интенсивность потребления сегодня есть главная мера служения социуму, а значит, и ближнему. Это показатель... Как это по-русски... social engagement <Социальная вовлеченность.>. Но в постиндустриальную эпоху главным становится не потребление материальных предметов, а потребление образов, поскольку образы обладают гораздо большей капиталоемкостью. Поэтому мы на Западе берем на себя негласное обязательство потреблять образы себя, свои consumer identities, которые общество разрабатывает через специальные институты. Понимаешь?
- Нет, - честно признался Степа.
"Потребление образа себя" не представляется возможным Степе. Даже свой собственный образ он создать не в силах (а Мюс настойчиво сравнивает его с покемоном Пикачу). "Потребление образов себя" выглядит как традиционное поедание отцов своих детей, известное многим мифологическим системам.
Так, любой человек в книге предстает как симулякр: человек, копирующий какого-то: того, кто ищет свой Путь, Дао. И все эти люди - куклы строят целый мир под руководством Постмодернизма:
- Что это такое - постмодернизм? - подозрительно спросил Степа
- Это когда ты делаешь куклу куклы. И сам при этом кукла.(Важно отметить тот факт, что Степа создает собственное мульт-шоу - наподобие печально известных "Кукол", транслировавшихся ранее на телевидении).
Человек Разумный, подменененный Человеком Копирующим, у Пелевина движется не волей богов, а магией чисел. Оказывается, все возможные ходы судьбы уже были рассчитаны китайцами пять тысяч лет назад в "Книге Перемен". Остается довериться древнему трактату и направлять ход свой жизнедеятельности в соответствии с ним.
В "Числах" именно ЧИСЛА являются фактором, движущим сюжет. Логика повествования оказывается нарушенной. Например, Степа собирается убить Сракандеева только из-за числа 43, противопоставленного его "личному" 34. Впрочем, симулякры действуют по законам своего времени. Вера в нумерологию, мистику, магию, склонность к обожествлению паранормальных явлений была присуща людям постсоветским, излечивающимся от всех недугов после телесеансов Кашпировского.
Нумерология в "Числах" не только организует сюжет, но и является определенной сферой жизни героев, рамками. Сюжет и жизнь Степы - это не традиционные детство, юность, отрочество, молодость и т. п., а переход от числа 7 к 17, 34, 43 и т. д.Философия в "ДПП (NN)" укладывается в рамки мифологии. Современная философия в образе "переиначенных" Бодрийяра, Делеза, Фуко, Лакана и Барта предстает во всем своем противоречии в повести "Македонская критика французской мысли". Человек своего времени, делец Кика, возомнив себя мыслителем, пытается низвергнуть ведущих философов с пьедестала почета, обвиняя их в отвлечении внимания "элиты человечества от страшного и позорного секрета цивилизации". Конфликт философии (дословно: любовь к мудрости) и современности не дает покоя крупному предпринимателю. Трактаты знаменитых мыслителей он воспринимает как руководство к действию (типичная ошибка человека, осознавшего ход истории. Как доказательство: мифотворчество культурных деятелей Серебряного века и "выискивание" высшей арийской расы среди немцев на основе учений Ницше о Сверхчеловеке). В итоге интеллектуальный разгром современной философии заканчивается победой преступника, выработавшего "уникальную" теорию Человеконефти - "деньги, которыми становится человеческое страдание". Разрешение конфликта между французскими философами и Кикой - воплощение его страшной теории в жизнь, в судьбах сотрудников "Ойл Эве".
Философия Степы из романа "Числа" тоже оказывается не простым любомудрием, а чуть ли не смыслом жизни, основанной на мистике придуманной нумерологии. Вопрос о наличии какой-либо аксиологической картины мира в жизни героев снимается полностью. Псевдофилософия, подкрепленная мифологией истории и многочисленными симулякрами, не несет в себе ничего, кроме пессимистичного конца (Степа изначально выстраивает оппозицию "34-43" как жизнь-смерть). Ни ценностей. Ни гуманизма. Ни уж тем более ГЕРОЯ в "ДПП (NN)" нет.
Скайп-консультация психолога: artkonsultant
* Поиск Героя нашего времени
Не думаю, что Степу, Кику или Йцукена можно действительно назвать ГЕРОЯМИ книги. В каком бы смысле не употреблялось слово ГЕРОЙ. В принципе, их можно подвести под какой-нибудь социально-психологический тип человека современности. Естественно, характеризующегося жаждой наживы, склонностью к накоплению виртуальных и вполне реальных девайсов, постановкой секса на первое место в сфере "общения" и увлечению всем непонятным и сакральным.
Тип героя нашего времени - не тип, а типчик. Эдакая смесь пороков, бережно соскобленная Пелевиным с общества периода эпохи ельцинской-путинской.
"Типчики" сильно ограничены рамками современности. Значительный фактор ограничения - это конфликт между вымышленной философией, в которой жить удобно, и современным миром, который постоянно воображает себе образы себя (как в диалоге Степы с Мюс). Хотя..современный человек с богатой фантазией, видимо, и может называться Героем нашего времени.Купить книгу по идеологии и организационной психологии
* Спародировал ли?
Очень часто о Пелевине говорят как о мастере пародии (Алла Латынина. Потом опять теперь [электронный ресурс]: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/2/l9.html). Что есть в книге на самом деле? Претензия на философский трактат и элегию.
Философский трактат по законам жанра должен содержать в себе определенные мысли, волнующие человечество испокон веков. На различных этапах развития философии на вечные вопросы о жизни и смерти, любви, Боге, покаянии, Человеке, "Кто виноват?" и "Что делать?" предполагалось несколько ответов.
Роман Пелевина "Числа" определенно претендует на жанр философского трактата (как "Имена" П. Флоренского). Степа имеет собственную философию, сложившуюся в рамках определенного исторического момента (рубеж? категориальный слом??!). Личные домыслы он невольно применяет к другим людям - так движется сюжет, и в романе появляются Сракандеев и Мюс, также зависящие от чисел. НО! Четкого оформления мыслей, именно МУДРОСТИ в произведении нет. Личная мифология отдельного человека. Здесь как будто бы миф исторический накладывается на миф "чудесной личностной истории". И герой невольно вовлекается в конфликт реальной жизни и придуманной философии.
"Числа" пишутся по ходу приобретения Степой опыта, а не наоборот. Нумерология его не обдумана до конца, в ней нет логики, как бы автор не пытался ее показать читателю (случай с вилкой). Философы древности писали трактаты на основе уже пройденного и осмысленного опыта. И только так (Цицерон "О государстве", "О законах").
Многочисленные монологи героя не что иное, как запутывающие его самого аксиомы. По сути, перекрестки на Пути. Выбор Степа всегда делает сам. К сожалению, выбор его - отнюдь не в пользу реальной действительности (как и у Кики).
Философский трактат должен хранить в себе эпоху и нравы людей (те же ценности). Иначе наука философия сама по себе бесполезна. Как и дальнейшие поиски вариантов ответа на вечные вопросы.Элегия у Пелевина теряет присущую ей интимность и тихую грусть. Использование жанра, однако, позволяет наполнить ее собственными размышлениями - злободневными и быстро сменяющими друг друга (повторение "за"). История страны во время "переходного периода" заключается в разбросе существительных, то есть в перечислении предметов и явлений, не связанных друг с другом (ассоциативный ряд). Итог времени подводит единственная фраза "Потом опять теперь", которая вместе с "из Ниоткуда в Никуда" задает хронотоп романа.
Пелевин пытается спародировать традиционные жанры, но особыми способами. Обычно "пародия касается только внешней стороны "образца" - его ритмики, синтаксиса, сюжетных положений и т. п., - имея совершенно иную внутреннюю направленность" (Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. - М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925). Писатель действительно использует форму философского трактата или элегии, но содержание организуется (?) только по законам "ядреного" сарказма, критики и бесконечной иронии, подслащенной обсценной лексикой современного мира. Никакой логики в произведениях не видно (привычных для Пелевина буддийских намеков на поиск Пути в "ДПП (NN)" почти нет). Слово вообще обесценивается. Такое ощущение, что и оно начинает наделяться потенциями чисел - ни одна глава не названа СЛОВОМ (что уж говорить о рассказе "Один вог", состоящем из одного предложения).Психологическое консультирование, коучинг в Москве и он-лайн
* Правда ли, что "рыба гниет с головы"?
Возможно, самое удачное во всей книге Пелевина - это название - "Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда". Длинное название заключает в себе весь смысл книги. Оно как эпиграф. Дальше можно было бы и написать. Понятно, что речь пойдет о переходном периоде в истории страны - эпохи Ельцина-Путина. Естественно, что переход как таковой никогда не бывает однозначным - отсюда диалектика. Возможно, диалектику можно расшифровать и как разнообразие пародий на жанры, включенных в книгу: роман, повесть, рассказ, элегию. Пессимистичные "Из Ниоткуда в Никуда" - опять же понятны человеку рубежного времени, переступающего из века двадцатого в двадцать первый. Пограничная ситуация, следуя экзистенциальным воззрениям Камю, характеризуется повышенным вниманием к себе, к своему внутреннему миру. Но у Пелевина мир этот настолько абсурден, хоть и окружен личностной мифологией и философией героев, что "ДПП (NN)" невозможно считать достойным произведением. Хотя..быть может, современность вся построена на отрицании отрицания. Даже того, чего нет.
Заключенные в скобках (NN) можно трактовать не только как неизвестные переменные "Х", что и расшифровывается "Ниоткуда" и "Никуда", но и как два символа номера "N". Числовая семантика задается уже в самом названии. Отсюда же - роман "Числа", построенный на "борьбе" чисел 34 и 43.
Посвященный Фрейду и Дзержинскому роман "Числа" объясняет пристальное внимание Пелевина к сексуальному поведению своих героев, а также к деятельности последователей "чекистов". Сталкивание секса и насилия в романе выливается чуть ли не в священный гомосексуальный акт с лингамами на фоне портрета Путина. Маленькие революции в сфере либидо и массового террора предстали в современном мире в виде реформ, с помощью которых можно заполнить пустоту "рубежного" времени.Справка (на правах рекламы): новый роман господина Пелевина уже пестрит своей космической обложкой на витринах книжных магазинов. Что скрывается за этим "Т", помимо половины студенческой стипендии, неизвестно.
http://www.kommersant.ru/Issues.photo/DAILY/2009/197/KMO_090981_02800_1_t207.jpg
